Форсаж .
Сколь веревочка не вейся,
Всё равно укоротят!..»
В.Высоцкий.
В одномиз давних моих постов я уже приводил цитату из рассказа великиого Виктора Петровича Астафьева, с которым имел счастье быть знакомым, «Верую!»
Там
мудрый православный поп отвечает на вопрос простого крестьянина: «А скажи-ка,
батюшка, вот почему русский гений Есенин
прожил так недолго?»
«А потому, - ответил священник, - что долгих песен не бывает, сын мой!»
Так и с нами, грешными. Петрозаводская «песня» в нашей с директором Русановой карьере была блистательной. Если я не ошибаюсь, то за не полные два сезона мы успели поставить 14 или 15 спектаклей. Причем это были, и малые и большие формы, и драма, и комедия, и мюзикл, и балет… Два спектакля я поставил в союзе с маэстро Стачинским, пять без него. Остальное делали приглашенные Мастера или, если это были чисто музыкальные спектакли, сам Маэстро…
Начался этот безумный марш с легендарной постановки главного режиссера питерского музыкального театра Петрова «Скрипач на крыше» и жуткого пожара. Дальше была постотянная бешеная борьба со временем и пожарниками. Как Русановой удавалось в течение почти двух лет избегать их санкций – я не знаю. Но мы успели в карельском городе сделать столько, сколько до нас не было сделано за пять лет!
Кроме пожара помнится многое. Это и один из лучших моих спектаклей, мюзикл «Бегущая По Волнам» - мечта всей творческой жизни. Кстати, я сделал его с молодым и тогда ещё никому не известным композитором, учеником Маэстро, по его же рекомендации. Это был и «Лев зимой», о котором уже писал. Это был «Крестный отец» Марио Пьюзо, где играл состав лучших моих артистов
и лучших музыкантов Маэстро Стачинского, а сам он исполнял фантастическое соло на саксофоне.
Это был потрясающий спектакль по произведениям Александра Сергеевича Пушкина. Первый акт играли оперу Стачинского «Моцарт и Сальери», второй – мою постановку на его же музыку, рок-оперу «Пир во время чумы», от которой чумели не только школьники, но и преподаватели-русисты, которые плакали и говорили: «Вот только теперь мы поняли, как сегодня надо преподавать Пушкина молодёжи, чтобы они прониклись «наши всем»!»
С эти спектаклем мы с триумфом прошли на ежегодном пушкинском фестивале в городе Пскове, в котором, как в последствие оказалось, волею судеб мне было суждено поставить несколько знаковых в финале моей карьеры спектаклей.
Не знаю. Чем дальше, тем больнее. Видимо, потому, что всё это история. Хотя и славная.
До следующего понедельника.
Расставаться с такой бурной деятельностью в театре пожалуй всегда будет не ко времени. Есть, что вспомнить...
ОтветитьУдалитьНе ко времени - не то понятие, Это катастрофа и боль, которая уже никогда нет отпускает.
УдалитьЗатронул ты Есенина, а меня все еще не отпускает его творчество, учитывая, что то, о чем он писал, я видела собственными глазами, потому что совсем недалеко от меня.
ОтветитьУдалитьТвои истории пронизаны той теплотой, которой можно укутаться, как пледом осенью.
Спасибо, милая моя! Мне очень приятно твое понимание. А образ про плед - это вообще шедевр метафоры!
УдалитьНе назвала бы это шедевром, но мне нравятся теплые истории, которые вызывают эмоции.
УдалитьДа, слишком эмоциональна я, поэтому ищу всегда те истории, которые могут засесть в голове.
Ну, разумеется, не ваяю я шедевры. Даже на театре ни одного настоящего шедевра. Не каждому дано. Впрочем, что есть то есть. Не наказал тебя Бог гениальностью - и на том Ему спасибо. нЕт людей несчастнее гениев.
ОтветитьУдалитьПочему же не ваяешь?
УдалитьНе ваял, потому как, не гений! Но во всех театрах, коими мне посчастливилось руководить, через пол-года залы становились полными битком, хотя до меня сидели по 30 скучных рож на весь зал. Я не хвастаюсь. Так оно и было. После моего ухода через год всё возвращалось на круги своя. Это не гениальность и даже, думаю, не особый талант. Это профессионализм, которого стране не хватает так катастрофически. Беда России не в дураках и дорогах, а в дилетантах. Окончание карьеры стало для меня приговором. Но я ещё на первом курсе поклялся себе и Богу, что, если пойму, что я уже не тяну на 110% - ухожу. Это страшно мучительно и жутко, но честно. Когда я увидел 100-летнюю великую Глаголеву, которую под бурные аплодисменты вывозили на инвалидном кресле на сцену, что бы она, опять же под бурные аплодисменты, извини, пукнула... Я понял, что этот финал не для меня. Мучаюсь, но не жалею. Я перед Богом, который меня одарил каким-никаким талантом - чист. Помнишь великую песню Владимира Семёновича Высоцкого:
ОтветитьУдалитьМне есть, что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть, чем оправдаться перед Ним!"
Семён, какая у Вас богатая событиями и удивительными встречами жизнь. Спасибо, что делитесь.
ОтветитьУдалитьЭх ма.. Дни денечки былые! Ох и пошалили мы тогда и поработали! )) С приветом и поклоном я к вам на огонек заглянул. Ваш Джефри - Майкл Корлеоне - Вовка Елымчев.
ОтветитьУдалить