НОВЕЛЛА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.

                                Как я был лошадью.

 Пока мы учились, постоянно возникал чисто бытовой вопрос – презренный металл! Ну, ладно, хочется есть -  макароны с сыром стоили копейки, хлеб в столовках вообще при коммунистах был бесплатным.  Но ведь что мы за режиссёры без джинсов. А стоили они в переходе метро от 70-ти рублей  и выше! Это при стипендии  28 рублей в месяц!

Мне, как я уже докладывал, было значительно легче - именная стипендия (70 рублей) плюс  рублей сто за 3-4 суточных дежурства по воскресениям на «скорой помощи», ну и еще пара-тройка ночей там же. Но в юности я даже токарем зарабатывал больше. А много денег всё равно никогда не бывает. Все, в том числе и я, подрабатывали съёмками в массовках на Ленфильме и артистами миманса (это бессловесные костюмированные болванчики в опере).  Платили  3-5 рублей за съёмку и 3 рубля за спектакль в Мариинском театре оперы и балета. В удачный месяц иногда набегало до 40 рублей (полторы обычных стипендии!). И, кроме того, это была очень интересная и полезная наука изнутри профессии для тех, кто не имел актерского образования и театральной практики.  В кино все было достаточно банально – крик, шум, мат, «бежим туда – бежим сюда!» Иногда тебе доставалось роль убитого солдата, иногда – буржуя в котелке на дальнем плане, в общем, не соскучишься. «Петь» в опере было тоже вполне превесело. Так   однажды я служил на сцене  лошадью (см. картинку.)

 

Кстати говоря, в балете Минкуса «Дон Кихот»  «танцевали» живые лошадь и ослик, мой тёзка по кличке, Семён Яковлевич! Об этом знаменитом ослике – в одной из последующих новелл. А в другой раз я был обломком лодки в наводнении. Суть заключалась в том, что за протянутыми из кулисы в кулису голубыми  тряпками, изображавшими невские волны, нужно было ползти на карачках с какой-то бутафорской деревяшкой, присобаченной на башку. При этом надо было покачиваться – волны же – и не слишком отклячивать пятую точку, чтобы она не выставилась из «воды» и не опошлила весь эффект!

И ещё один памятный спектакль. Шла у нас опера композитора – кажется, Мурадели - «Ленин в октябре». Ленина «пел», то-есть не пел, потому как – вождь, а говорил народный артист Морозов в портретном гриме, как в кино. Но поскольку все остальные пели на разные голоса, было уже очень забавно.  Миманс, то-есть, мы,  изображал революционных солдат и матросов. Спектакль администраторы театра «заделали» (так у профессионалов называется - распространить билеты) целевым. В смысле,  целиком продали учреждениям, в том случае – школам. В зале сидела банда из полутора тысяч школьников, которых чуть ли не пинками учителя загнали туда в воскресение. Как вы понимаете, молодым людям не было никакого дела ни до искусства, ни до вождя мирового пролетариата, и уж, конечно, ни до октября семнадцатого года! На протяжении всего спектакля и в партере, и на балконе царили гвалт,  смешки, повизгивания молодняка,  в задних рядах восю развлекались поцелуйчиками! А зрелище, надо вам доложить,  было трехчасовое!  В течение всех этих трех часов народный артист Морозов, потевший в монтюре (это – лысый парик) багровел всё больше и больше. Развязка наступила  сразу после того, как «вождь», безбожно картавя, провозгласил: «Товарищи! Революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась!!!» Как только закрылся занавес, «Ленин»,  еще не успев опустить поднятую в известном жесте руку, своим великолепным профундо проревел прямо с «броневика»: «Какой …..  м…к … мать ….  мать …. тудыть его растудыть ….  заделывал это  ….  (определение было предельно красочное, которое  в переводе на литературный язык  должно было означать что-то между свинством и  действиями развратного характера)! Дайте его сюда! Я его (тут последовало яркое  определение гендерной принадлежности администратора) на колосниках подвешу за …. !!» Дальнейшее на официальный язык перевести не представлялось возможным. Весь миманс на мгновение  замер, а потом стал кататься по сцене, давясь от смеха, кашляя, хрюкая, и вообще всячески проявляя свой неописуемый восторг от речи «вождя».

О мимансе можно написать целую книгу, но такой задачи я перед собой не ставил. Поэтому – только самые яркие воспоминания.

К концу третьего курса мы нашли надёжный и стабильный источник  дохода. Но об этом в следующей новелле.

До понедельника.