НОВЕЛЛА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.Как я был ветеринар

                                 Как я был ветеринаром.

 На последнем курсе Аркадий Иосифович ставил с даргинцами дипломный спекталь по легендарному роману  Джона Стейнбека «Люди и мыши». Это была уже вторая редакция. Первой постановкой был дипломный спектакль  режиссёрского курса Товстоногова и Кацмана, курса, который заканчивали потрясающие в будущем режиссеры Эдгар (за правильность имени не ручаюсь)  Ленцевичус, Гета Яновская – ныне многолетний худ. рук. Московского ТЮЗа, и  ее муж,  Кама Гинкас – вообще, легенда современного мирового театра.

На том же курсе  же учился  Сандро Товстоногов. Очень талантливый актер. Что касается режиссуры, то он, в общем-то, не прозвучал, как мог бы. Причин тому было несколько, но, возможно, сказалось имя знаменитого отца. Хотя, это был вовсе не тот случай, когда «природа отыгрывается»  и т. д…  Между прочим (учитывая тот факт, что была в нем и иудейская кровь), за ним закрепилась кличка, к которой он и сам относился с юмором, унаследованным от  того же Георгия Александровича. Звали его за глаза «Сына Гога» (аллитерация слова «синагога»)! «Гога» же было кличкой самого Товстоногова. Курс этот был лучшим в истории режиссёрского факультета ЛГИТМиКа. Вторым по успешности был наш. Мы были единственным курсом, все выпускники которого, целиком посвятили свою жизнь профессии! Без  исключения! До гроба!

Итак, Кацман ставил с даргинцами Стейнбека, который, как нельзя лучше, подходил к их темпераменту и трагичности дальнейшей судьбы! (Ну, не мог, какими бы талантливыми ни были артисты, долго существовать театр, если в столице региона всё население составляло чуть боле двух тысяч жителей!) Кто-то из ребят примитивно спился, кто-то плюнул и вернулся к овцам – в общем, почти всех глоток Европы и искусства привёл к человеческим трагедиям. Но тогда всё было здорово. Спектакль  получился блестящим.  Достать билеты на него было невозможно.

И тут я обращаю ваше внимание на следующую картинку!

 В романе Стейнбека фигурирует больная собака, которой один из героев - а играл его всё тот же Хайрулла -  отдает всю свою несостоявшуюся любвь и нерастраченное тепло. Мастер решил, что собака должна быть настоящая. Как я уже вам сообщал, даргинцы, в силу своего природного естества, могли переиграть даже живую собаку! И вот Кацман вызываёт меня к себе и говорит: «Сеня, вы же медик! Там у Вас ради науки собак потрошат (Тут он вспомнил, как я однажды на экзамене в этюде с воображаемым предметом отрезал воображаемыми ножницами кончик воображаемого хвоста воображаемой мыши, дабы взять у неё воображаемую кровь на анализ; в  медицинской практике это, действительно,  делается именно так!  Когда Георгий Александрович с подсказки Кацмана понял, что я делаю, он в панике закричал: «Зачёт! Зачёт! Только пусть  он немедленно убирается со своей обрезанной – не поймите превратно – мышью!  Ужас какой-то! Живодёр!» Так я, опять же через посредство медицины, проскочил упражнение, в котором никогда не был силён!)

Итак…

Окончание следует.

До понедельника.