НОВЕЛЛА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.

                                     Кавказ дело тонкое.

 Мы перешли на второй, когда Учитель Кацман поехал в Дагестан набирать целевой даргинский актёрский курс на базе ЛГИТиКа (Ленинградский театральный). Даргинцы, как и все горцы, народ честный, работящий, гордый и вспыльчивый, со своим пониманием жизни. В Дагестане мирно уживались семь народностей. Всех уже не перечислю, но были там лаки...
...аварцы, даргинцы, и уж не помню, кто ещё. 

 

И вот у аварцев открылся национальный театр.

Ну, как могли гордые даргинцы остаться в обозе?! И неважно, что в их столице, Избербаше, всё население составляло 2000  человек! Чем мы хуже? Даёшь даргинский театр! А на дворе – совдепия с её национальной политикой! Как откажешь малой народности в такой пустячной помощи?!

Даргинцы, в подавляющем своём больщинстве, пастухи. Горы, овцы и всё такое. Пришлось ехать в аилы, чтобы найти там будущих студентов. А овцепасы были чистые дети, совершенно не тронутые культурой,  урбанизацией и политикой! Но именно это и было их фишкой! Они были совершенно девственны. Не умели они притворяться и фальшивить! Известно, что на сцене ни один народный артист не сможет переиграть в естестве кошку или собаку. Даргинцы могли! При этом, они совершенно не осознавали,  что делают что-то гениальное. Они так жили!

Аркадий Иосифович потом рассказывал, что он не мог понять, как можно быть такими чистыми, непосредственными  людьми!  Ну, хоть всех бери!

Когда просмотр и отбор были окончены, в дело вступили Старейшины.

- Скажи, Ата, спросил Кацмана Мудрейший. – Ну, вот, отпустим мы детей в столицу учиться. Кем они  будут?

Кацман не успел ответить, что будут они артистами, потому что на этом актёрская карьера ребят и закончилась бы. Старейшины о такой профессии просто не слышали. Слава Богу, министр культуры Избербаша успел его опередить.

-  Начальниками будут, отцы, э-э-э… -  большими начальниками! – объявил министр.

- А, - обрадовались старцы, - начальниками! Тогда, пускай едут  учиться!

Так ребята стали студентами. Первый год всё было очень забавно. Пастухи старательно учили русский язык, и вообще «пахали» честно, как на лугах. Не всё давалось легко. Первые полгода они, ну,  нипочём  не могли произнести словосочетание «Аркадийиосифович».  Поэтому Учитель разрешил им называть себя просто Кацман. Так было проще. И вот идёт одна из первых репетиций. Кацман говорит: «Хайрулла! Видишь этот стул»?

- Вижу, - говорит Хайрулла.

- Представь себе, что это дерево.

Хайрулла долго-долго думает. Он же видит стул, и он знает, что такое дерево. Чистеший аксюмарон (не совместимая совместимость)!  Впрочем, этого термина, Хайрулла, разумеется, не знал. А Кацман – начальник. Раз он говорит, что это дерево, значит…

Учитель был человек нервный и нетерпеливый.

- Что тут непонятного, - взрывается он. - Этот стул -  дерево! Дерево, тупая твоя, Хайрулла, башка!!!

Хайрулла мучительно соображает. Лицо его наливается кровью. Он инстинктивно шарит рукой справа у пояса, где обычно висел кинжал, потому что горцы никогда не прощают обид. Но это же – Учитель , Старейшина…  Наконец,  Хайрулла принимает решение.

- Кацман, это стул!!! – рычит он и выскакивает из аудитории. Впрочем, эти талантливые ребята за год освоились и влюбились в Мастера, как в отца. Окончание новеллы про даргинцев этому бесспорное подтверждение.

Окончание следует.

До понедельника.