ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЬМОЕ (продолжение).

 

КТО ЕСТЬ who?     

В «битвах» с цензурой в первых номерах «Современника» Пушкин потерял «убитыми» «Записку о древней и новой России» Карамзина, «Два демона» Тютчева и собственную статью о Радищеве. «Израненные и изрубленные» увидели в журнале свет «Хроника русского» А. И. Тургенева, «Прогулка по Москве» М. Погодина, «Взятие Дрездена» и «О партизанской войне» Дениса Давыдова, «Не то, что мните вы, природа…» Тютчева. Смогли проскочить на страницы издания, не попав даже в «лазарет» «Капитанская дочка», «Пир Петра Первого», «Путешествие в Арзрум», «Скупой рыцарь» и гоголевские «Коляска», «Нос», «Утро делового человека»., Языков, Баратынский.

В 3 томе были напечатаны 16 (!) стихотворений Ф. И. Тютчева (за подписью «Ф. Т.»), снабжённые пометкой «Стихотворения, присланные из Германии». И в этом же номере журнала Пушкин написал, что «он вполне признаёт справедливость объявления, напечатанного в «Северной пчеле»:

 «Современник» по духу своей критики, по многим именам сотрудников, в нём участвующих, по неизменному образу мнения о предметах, подлежащих его суду, будет продолжением „Литературной газеты“». Действительно, издание его «Современника» соответствовало убеждению Пушкина, что только «просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия».

Следующие пять лет не прошли бесследно. За эти годы многое изменилось. Не стало Дельвига. И. Киреевскому было запрещено печататься. Привлечение Гоголя в качестве редактора на первые два номера «Современника» не увенчалось успехом. Пушкин предложил сотрудничество своему лицейскому другу, ссыльному декабристу Кюхельбекеру. Тот с радостью дал согласие и вскоре выслал критическую статью «Поэзия и правда», которую перехватило III Отделение, и она не дошла до назначения.

Вот только читательская публика, приученная уже к другому содержанию журналов, приняла новинку, мягко говоря, с прохладцей. Затея Пушкина издавать свой журнал вызвала новую волну кривотолков, насмешек и даже упрёков в жажде наживы. Тираж журнала падал и, начав с двух тысяч четырёхсот экземпляров, дошёл до шестисот. Как справедливо заметил писатель, литературный критик Игорь Золотусский в статье «Пушкин: последнее поприще», «накануне дуэли с Дантесом Пушкин проиграл дуэль с читателем. Он проиграл состязание с массовым вкусом и диктатом денег. <…> Желая поправить своё финансовое положение распродажей журнала, он и его не поправил».

В данной ситуации уместно вспомнить предельно краткое суждение Александра Блока:

«…Пушкина убила вовсе не пуля Дантеса. Его убило отсутствие воздуха. С ним умирала его культура». Необходимо отметить, роль во всей этой истории Бенкедорфа, который, в отличие от светского государя Николая 1-ого, ненавидел Пушкина люто.

В этом свете очень интересен вечер накануне поединка. В 18 часов Государь принял Бенкендорфа, который доложил ему  о предстоящей дуэли.

 Николай внимательно выслушал, а через час принял Пушкина.

Пушкин жаловался Императору на травлю со стороны общества, на унизительный чин камер-юнкера при дворе, который к тому же давал очень небольшое жалование. А к этому времени Пушкин уже был весь в долгах. Государь пообещал повысить поэта в звании и принять меры к тому, чтобы он мог свободнее выступать в печатями и публиковаться в разных изданиях. При этом о предстоящей дуэли не было сказано ни слова.  Между тем, стоило Николаю щёлкнут пальцами – и дуэль не состоялась бы. Но в выборе между сохранностью держаных пальцев и жизнью великого поэта император выбрал первое.

Продолжение следует.

До понедельника.