ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЬМОЕ (продолжение).

 

КТО ЕСТЬ who?     

Даже в кругу ближайших знакомых Пушкина сочли, что он нарушил светские условности. Одобрительные отзывы из пушкинского окружения исходили разве что от Тургенева и Давыдова.

Но не они определяли общий приговор. У каждого времени свои представления о границах толерантности.

Не каждый недавний друг, а в реальности всего лишь коллега по литературному цеху, сдавал экзамен на порядочность. А. М. Языков расценил сатиру Пушкина как отрицательное общественное явление. И бог бы с ним, каждый имеет право судить-рядить, как ему заблагорассудится. Важно ведь не то, что ты думаешь, а что делаешь. «Здесь толкуют о стихах Пушкина, напечатанных в «Наблюдателе», и видят тут намёки на Уварова, — писал он В. Д. Комовскому, служившему в канцелярии Уварова. — Стихи плохи (какая же дрянь!). Уваров всё-таки лучше всех своих предшественников; он сделал и делает много хорошего и совсем не заслуживает, чтобы в него бросали из-за угла грязью. Впрочем, это всё наш либерализм, наша хваленая свобода! А надобно бы таких писак…»

Пересуды в гостиных выводили Пушкина из душевного равновесия. Жизнь усложнилась невероятно. Лихорадочное состояние поэта выдаёт его «дуэльная хроника», приходящаяся на 1836 год, особенно на начало февраля. В те дни следует вызов близкому приятелю В. А. Соллогубу за неловкую шутку в адрес Натальи Николаевны.

Далее он вызовет на дуэль С. С. Хлюстина, оскорбившись его словами по поводу рецензии Сенковского на «Вастолу». Уже на следующий день направит вызов князю Н. Г. Репнину. Друзьям удалось решить всё мирным исходом. Примерно тем же путём, как ранее была предотвращена дуэль поэта с артиллерийским офицером Соломирским, который пошёл на примирение, посчитав: убийство поэта Пушкина его обесчестит. Однако каждый случай позволяет вспомнить устные рассказы Владимира Соллогуба. 

Один из них записал в дневнике горячий поклонник Пушкина Н. И. Иваницкий:

«23 февраля 1846. Вот что рассказывал граф Соллогуб Никитенке о смерти Пушкина. В последний год своей жизни Пушкин решительно искал смерти. Тут была какая-то психологическая задача. Причины никто не мог знать, потому что Пушкин был окружён шпионами: каждое слово его, сказанное в кабинете самому искреннему другу, было известно правительству. Стало быть — что таилось в душе его, известно только Богу.

Продолжение следует.

До понедельника.