НОВЕЛЛА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ.

 

ТЕРРАРИУМ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ.

Такого кошмара не было даже в Хакасии, где я был молодой, глупый и наглый.  С первой  же репетиции мне пришлось разнимать жен ведущих артистов театра, хотя у каждой из них была бенефисная роль. Дошло до того, что я пригласил в кабинет обоих заслуженных мужей и сказал:

 

 «Вот что, мужики! Если вы, не уймёте этих ваших «те се зеть», как говорил великий Райкин в одной из своих миниатюр,  и если завтра я услышу от них хоть одно слово, типа «б…, или что-то подобное, ни эти бабищи, ни вы больше в моем спектакле не работаете!  Возьму, к чертям собачьим,  студентов!  Мне доказывать нечего. Я  и так уже всем и всё доказал!»

Поверили, подлецы испугались! Назавтра была тишь, да гладь,  да Божья благодать! Дамы расшаркивались, целовались и прочее. Ну, артисты, что с них возьмешь! Слава – вещь сладкая, но  заразная. По себе  знаю.

Если вы полагаете, что на этом закончились проблемы… Ха-ха! Через какое-то время начался саботаж. Один из мэтров театра, решил, что у него  не достаточно выигрышная роль и что именно он, несмотря на свои 75 лет, 150-ти килограммовую фактуру и тугоподвижность всех суставов, должен был играть Петра. Он объявил себя тяжело больным и перестал появляться на репетициях. Затем «заболел» ещё один артист.  Я немедленно пригласил вместо него щенка-студента, а сам стал репетировать вместо мэтра. Короче, всё висело на волоске. И тут произошло судьбоносное событие. Замечательный артист, который блестяще репетировал Егужинского, действительно сломал ногу! Больше вариантов заткнуть дырки у меня не было, и придя утром на репетицию, я уже хотел объявить, что закрываю лавочку, но… Помните гениальный роман Стейнбека «Люди и мыши»? Среди артистов то же самое. Так вот, этот  «сломавшийся» артист не сломался. Когда я вошел в репетиционный зал, он сидел на своём обычном месте, весь в гипсе и в костылях! 

 

Оказалось, что он отказался от госпитализации, что было с бытовой точки зрения, идиотизмом, утром вызвал такси и приковылял на работу! Как бывший травматолог  я, понимая масштаб травмы (перелом обеих костей голени со смещением), из стационара его ни под каким видом не выпустил бы. Но это был поступок настоящего мужика и настоящего Артиста. Из тех, про кого наш общий Учитель, Констатин Сергеевич Станиславский, говорил: «Любите театр в себе, а не себя в театре!» Артисты опомнились и оценили. Больше с ними у меня проблем не было. Поняли, собаки!

Этим история не закончилась. Ко дню премьеры этот артист еще не вылез из гипса, хотя уже хромал с палочкой. Накануне он сказал мне: «Мастер! Вы сами приличный артист. Сыграйте за меня 2-3 премьеры, пока я не избавлюсь от гипса».

-Ты же почти нормально ходишь, - удивился я.

-А историческая правда, - ответил он. – Егужинский гипса никогда не носил.

- Не умничай! – рявкнул я. – Есть правда истории, а есть правда театра. Даже если бы ты не вставал с носилок, играл бы премьеру на носилках!

В итоге, я придумал несколько реплик про то, что Ягужинский на охоте, который, если следовать букве истории,  не любил охоту, упал с коня и так далее…

Уже на финальном этапе работы меня ждал совершенно неожиданный «сюрприз».

Окончание следует .

До понедельника.