НОВЕЛЛА СОРОКОВАЯ.

          Детство, отрочество… в люди!

В какой-то момент я понял, что пора выходить «в люди». Поехал в Москву  и напросился на приём к легенде советского театра, тогдашней начальнице театрального управления СССР, Инне Леонидовне  Хамазе.

 

 

  Это, разумеется,  не её портрет, но сходство потрясающее.

Надо сказать, что это была поистине «железная леди» советского театра, которая сделала для его славы,  наверно, не меньше, чем Константин Сергеевич для русского театра в целом! Она  могла, как  вознести, так и похоронить, кого угодно. Я не знаю, чем  завоевал её доверие, но сыграла она в моей судьбе решающую роль. Возможно, она видела мой первый профессиональный спектакль на гастролях норильского театра в Москве, возможно – промысел Божий. Не знаю. Но она меня приняла, хотя далеко не всем была дарована такая привилегия.

- Инна Леонидовна, - сказал я. – Мне уже за тридцать. Я талантливый режиссер. Мы, режиссёры, быстро «стираемся».  Ну, может, до пятидесяти – пятидесяти пяти я продержусь. Но мне нужно хоть десять лет, чтобы реализовать себя, как лидера российского, а может быть, и мирового театра.

- Ну, ну, - сказала Хамаза. – Вы оптимист.  Даже не представляете себе по молодости  и глупости, как быстро ваш брат, режиссёр, иногда «стирается». Возможно, от Вас уже сегодня даже штрихов не осталось. Впрочем, поезжайте в свой театр, работайте,  а мы тут, в министерстве, подумаем.

Я вернулся в Норильск, а через пару недель вдруг позвонил директор ачинского городского театра Вилен (аббревиатура В.И.Ленин) Головко и пригласил меня на переговоры. Я полетел.

А надобно Вам сказать, что Ачинск был чистым Мухосранском. Мало того. Он, как и навечно любимая мною Караганда, был городом «химиков», то-есть бесконвойных осуждённых бандитов и воров.

 

 

Я посмотрел несколько скверных спектаклей. Театр был убогий, что привело меня в уныние, поскольку других предложений тогда не было. (Кстати, в нём работала фантастически красивая артистка Лена Главатских. И надо же было так случиться, что  много лет спустя она пришла ко мне в Новосибирске на просмотр в «Старый дом».  Я взял её в свою труппу и не прогадал!) В последний вечер ачинских приключений я, после спектакля, как и до этого вечерами,  пошёл ужинать в единственный местный ресторанчик «Арга», где всегда бывало полно народа. Ресторан был странно пуст, на что я, впрочем, занятый своими невеселым и мыслями, сразу не обратил внимания. Заказал сто граммов водки и какое-то мясо. Потом мне стало не по себе. Официантки выглядели откровенно испуганными. За дальним столиком сидело какое-то подозрительного вида пугало, в тёмных очках, которое дымило сигарой(!!!) и внимательно смотрело на меня.

 

                Я выпил рюмку, пожевал мяса, и в этот момент  Пугало поднялось, подошло к моему столику и село напротив. Я подумал и осторожно спросил: «Выпьешь?».

- Нет, нет, - вежливо сказало Пугало, -  кушай, на здоровье.

Аппетита у меня уже точно не было. Мы посидели, молча.

Через пару минут Пугало сказало: «Может, ты хочешь ещё сто граммчиков? Не стесняйся, фирма платит.

Нет, спасибо, - сказал я, - всё больше пугаясь.

- Сыт,  доволен? – спросило через несколько минут Пугало.

- Спасибо, сыт, - ответил я.

 -Ну, тогда иди с Богом.

- Подожди, а рассчитаться?

- Я же тебе сказал: фирма платит. Вали отседова!

Я выскочил на крыльцо, где ошивались подозрительного вида люди, и быстро слинял в гостиницу.

Утром, по дороге в аэропорт, я рассказал директору Головко об этом странном ужине.

- Тебе повезло, - сказал директор.  – По четвергам в «Арге» забивается «стрелка» местных авторитетов. Все ачинцы это знают, а ты припёрся туда выпивать и закусывать. То Пугало – это был, который на атасе. Если бы он заподозрил, что ты мент, ты бы оттуда уже не вышел. Но он – профи. Он быстро понял, что ты лох. Поэтому, тебя вежливо угостили, чтобы у тебя не осталось ощущения о том, что воры Ачинска – жлобы.

В самолёте у меня уже окончательно пропало желание возглавить Ачинский театр. А в Красноярске меня ждал сюрприз…

До понедельника.