НОВЕЛЛА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

                               И ещё про Норильск.

 Как я уже писал, Норильск -  это город суровый, город подвигов и парадоксов. 

 

 

 Однажды, шестого июня, группа артистов, и я в том числе,  улетала в отпуск на «материк» при замечательной солнечной погоде и 15 градусах тепла.  Вторая группа должна была лететь через два часа следующим бортом. И, разумеется, она улетела…  Но только через четыре дня! Потому что, едва мы успели занять крейсерскую высоту, как на норильский аэропорт Алыкель (по-долгански – «долина цветов») обрушилась пурга, которая бушевала четверо суток подряд. Я сам однажды летел из Москвы в Норильск в мае, когда в столице было плюс 19 градусов.  Летел в одном пиджачке, засунув плащ в багаж. Но только сели мы не в Норильске, как планировалось, а в Игарке!  А там было минус восемь. А в здание аэровокзала, рассчитаном, максимум, на двести-триста пассажиров, набилось  около девятисот голодных и промёрзших людей с пяти бортов, пережидавших северную  непогоду!

И ещё не однажды становился я жертвой шуточек коварной норильской погоды. В один прекрасный, уже летний вечер, когда светило не заходящее солнце и была температура за двадцать тепла, а прогноз назавтра обещал еще круче, я, в одной рубашонке и сандалиях на босу ногу  пошел в гости к моей будущей жене. Мы прекрасно провели ночь, однако утром, когда мне нужно было идти в театр на репетицию, выяснилось, что синоптики снова обмишулились, и на улице  минус семь, и метёт,  как на полюсе, а до театра топать, как минимум, полчаса. Короче, у моей Ирины Ивановны нашлась какая-то относительно просторная лыжная куртка, которую я с трудом напялил на себя, хотя сзади она и треснула по шву. Под летние брюки натянул какие-то её старые колготки, а пальцы ног поместил в её же варежки, после чего, втиснул ноги в босоножки.

Когда я вышел в город, у меня было такое чувство, будто я какой-то трансгендер, хотя в те годы и понятия-то такого не было. Надеялся, что меня примут за безобидного городского сумасшедшего  и не заметут в обезъянник за нарушение общественного порядка. Но, чем дальше я шёл, тем больше встречал парней, по сравнению с которыми, я выглядел, как сущий  Ален  Делон на красной дорожке. Один чувак надел на себя рогожу с прорезью посредине, этакое норильское пончо, второй обмотал плешь лисой, видимо конфискованной с шубы дамы сердца, ну, да что там! Заниматься изысками на данную тему можно бесконечно. Зайдите в вопросник любой поисковой системы и загоните туда вопрос: «Прикольные картинки про идиотов».  Получите удовольствие. Веселье в театре зашкаливало. Выяснилось что 90 процентов ещё не женатых артистов уже попадали в такой переплет, и все ждали, когда же, наконец,  вляпается господин  режиссёр…  А ведь мне всерьез грозило прослыть нетрадиционным, поскольку я ни  разу не пустил в свою квартиру ни одну артистку театра, что уже попахивало патологией, потому что артистки у нас были…  У-у-у! Но мой незабвенный папа учил: «Блуди, где и с кем хочешь, но  Боже тебя упаси,  не на службе! Это, однозначно, плохо кончается!»  Мудр же был папенька!

Кстати, даже главный режиссёр, Белявский, подсказал мне: «Я уважаю Ваши принципы, но сделайте так, чтобы  в театре узнали, у какой женщины Вы поводите ночи!» Я это сделал и весьма тонко (секрет раскрывать не буду, а вдруг ещё когда пригодится!), после чего мой авторитет многократно возрос.

И ещё немного о Матушке-Пурге. Умела же она  пошутить! Иногда – по-садистски жестоко. Так, один раз три пацана вышли погулять в тундру, когда светило солнце. Отошли от ближайшего дома метров на сто, и тут, как это частенько случается в тундре, внезапно налетела крутая  метель. Она продолжалась чуть больше часа,  но дети, потеряв ориентиры в этой беспросветной мгле, успели замёрзнуть насмерть всего в нескольких метрах от ближайшего дома.

И Она  же, Пурга, иногда отчубучивала такие шутки, что ни один юморист, включая, Михал Михалыча Жванецкого, не смог бы измыслить. Шуточка, должен извиниться, получилась у Неё препохабнейшая, но все претензии к Ней, к Пурге.

На окраине города располагалась популярная  у всей норильской богемы Чебуречная, где круглые сутки тусовался народ от искусства.  Её неоновая вывеска всегда манила голодных и страждущих художников. И вот однажды разыгралась очередная Пурга. Когда она выдохлась,  и артитсты с художниками попёрлись  в забегаловку, неожиданно выяснилось, что она, Пурга-матерщинница, сорвала и унесла в тундру первую букву вывески! Попробуйте  прочитать, что из этого вышло.  Сами! Не я вас наущал! Через два дня власти сварганили букву «Ч», которая подходила к оригиналу, как ко мне колготки. Весь Норильск месяц изощрялся по этому поводу. Но  и это ещё не всё! Через несколько недель  вывеску сняли, и появилась новая: «Хинкальная»!!! Однако, проходя мимо этого кабака, ценители чебуреков долго  изощрялись: «Ну, что, зайдём, вдарим по нашим, тесезеть (как говаривал  Великий Райкин),  е..рекам!»

До следующего понедельника.